Как это часто бывает в научном мире, некоторые выводы Демореста впоследствии были опровергнуты. Но никто не ставил под сомнение то, что автор некролога констатировал в последних строках: «Со смертью Макса Демореста геологическая наука, и особенно гляциология, понесла серьезную утрату. Светлый ум этого человека, которому не исполнилось и тридцати двух лет, помог прояснить вопросы, которые до этого вызывали серьезные разногласия в научном сообществе. Коллеги будут помнить его как ученого, не любившего непримиримых споров, но предпочитавшего спокойные дискуссии. Он обладал замечательным даром убеждения и не нажил себе врагов, а только приобретал друзей».

Один из ледников в Гренландии назвали именем Демореста.

Были у Демореста последователи из числа самых близких людей. Его жена Ребекка, ранее выполнявшая обязанности научного ассистента мужа, стала самостоятельным исследователем и работала в Геолого-разведочной службе США в Вашингтоне. Его дочь, Марша-Джо изучала ботанику и геологию в альма-матери Макса, Мичиганском университете.

В 1947 году чиновники военного ведомства разослали письма членам экипажа «PN9E»: рассматривалась возможность проведения поисков тела Демореста, и потому необходимы были более детальные подробности его падения в расселину.

Однако ответ, полученный от Гарри Спенсера, заставил военное руководство отказаться от этой идеи. «Трещины были бездонными; тем, кто находился наверху, не было даже видно упавший в них объект… Возможно, вам удастся обнаружить обломки самолета, чтобы точнее установить место, где произошло несчастье. Однако за прошедшие годы трещины поменяли расположение, сомкнулись или покрылись толстым слоем снега и льда. Все это делает поиски тела Макса Демореста бесперспективными».

В течение нескольких лет после гибели Кларенса Уидела, его отец пребывал в печальной уверенности, что несчастье случилось, потому что сын отступил от веры, которую исповедовали в семье. Джейкоб Уидел много молился об этом, но на душе у него не становилось легче. А потом ему приснился сон: он увидел розовый куст из своего сада, который никогда не цвел. Джейкоб собирался выкопать его, но голос свыше велел отложить лопату. Потом на кусте появились цветы. Голос сказал, что это есть свидетельство тому, что Кларенс сейчас в раю. Он проснулся и утешился. Со временем бесплодный куст действительно расцвел небывалыми по красоте цветами.

Хелен, жена Кларенса, так и не вышла повторно замуж. Их дочь Реба училась в Вашингтонском государственном университете, работала преподавателем английского, а потом, когда вышла замуж и родила двух дочерей, оставила работу и посвятила себя семье. Позднее она всерьез занялась акварельной живописью и даже получала премии местных и общенациональных конкурсов. Ее работы не раз выставлялись в музеях и картинных галереях.

Тело Кларенса так и не нашли, но родители написали его имя на могильном камне, под которым сейчас покоятся они сами. На гранитной плите под датой рождения Кларенса выбиты слова: «Покинул эту землю, чтобы пребывать во славе божьей, 7 декабря 1942 года во время спасательной операции в Гренландии, где и покоится сейчас его бренное тело, ожидающее воскресения».

Когда весть о смерти Лорена Ховарта достигла его родного городка, местная газета опубликовал проникновенный некролог. «Война со всей жестокостью ударила по Уосоки, – говорилось в нем. – На этой неделе стало известно о гибели капрала Лорена Ховарта». Далее перечислялось несколько школ, в которых он учился, упоминались его военные заслуги, описывались некоторые подробности крушения бомбардировщика – те, которые были доступны широкой публике к тому времени.

В заключении было написано: «Горе пришло к матери капрала, которая удостоится первой в Уосоки Золотой звезды[117]. Мы будем хранить память о Лорене Ховарте, хорошем парне и настоящем герое».

В 1951 году отделение организации ветеранов войн в Иллинойсе был назван в честь Ховарта. Его жена Ирен, с которой он познакомился, снимая в студенческие годы комнату, впоследствии повторно вышла замуж за своего бывшего мужа. Родственники рассказывали, что родители Лорена всю оставшуюся жизнь оплакивали сына.

На корабль Береговой охраны, к которому был приписан «Грумман», пилотируемый Притчардом и Боттомсом, прислали новый биплан с новым экипажем. До конца войны «Нортленд» продолжал нести службу в арктических водах в составе Гренландского патруля. Работа была рутинная, яркие и драматические события случались редко. Одно из таких событий произошло в сентябре 1944 года, когда «Нортленду» пришлось преследовать немецкое судно среди плавучих льдин километрах в ста от острова Кольдвея[118]. Загнанные в угол немцы решили затопить корабль, а сами сдались на милость моряков Береговой охраны. «Нортленд» взял на борт восемь пленных офицеров и двадцать восемь матросов. Войну корабль завершил, будучи обладателем двух Звезд за службу[119].

После Второй мировой его должны были отправить на переплавку, однако судьба распорядилась иначе. Его выкупили американские сионисты, переименовали в «Еврейское государство» и отправили на новую службу. Корабль мужественно, хотя и безуспешно пытался прорвать британскую блокаду, препятствовавшую переправке евреев из Европы в Палестину. После создания Израиля в 1948 году «Еврейское государство» снова переименовали, на этот раз в «Эйлат». Он стал первым военным кораблем израильских ВМС, а впоследствии доживал свою долгую жизнь в качестве плавучей казармы.

Его списали в 1962 году. На торжественной церемонии командующий израильскими военно-морскими силами произнес ироничную, но проникновенную речь: «Это не груда металлолома, а старый боевой товарищ. Он служил верой и правдой, несмотря на то, что не был оснащен современным вооружением и не отличался быстроходностью. И все равно его можно считать символом нашей борьбы. Расставаясь с ним, мы испытываем смешанные чувства».

Фрагменты оригинального «Нортленда» были включены в экспозицию одного из израильских музеев.

Береговая охрана США хранила память о заслугах «Нортленда». В 1984 году это название было присвоено восьмидесятиметровому кораблю, который и по сей день несет патрульную службу в Атлантике, в Карибском бассейне и в Мексиканском заливе.

Родные и близкие не забыли Джона Притчарда-младшего и Бенджамина Боттомса. Их сослуживцы также хранили память о героизме пилота и радиста «Груммана». Имена героев не затерялись на страницах старых документах даже тогда, когда вахту приняло новое поколение офицеров Береговой охраны.

Самым наглядным образом об этом свидетельствует то, что в честь погибших летчиков было названо несколько зданий в Центре подготовки летчиков, открывшемся в Алабаме. Гранитные доски с их именами также помещены в мемориале авиации Береговой охраны США в Элизабет-сити в Северной Каролине. Памятную плиту венчает надпись из библейской книги «Исход»: «Я носил вас на орлиных крыльях и принес вас к Себе»[120].